Инок59
Ну вот казалось бы, чаво вопить напрасно,
Народ напуган, массовый психоз.
Сми с новостями раздувают страсти,
Режим ЧС, однако так пугает власти,
Что возникает праведный вопрос.
Ну что ещё должно случится в мире,
Чтоб пала алчности и злобы пелена.
Запрос на справедливость:- у «кумиров»,
Желанье будит, всех «мочить в сортире»,
А в их движеньях паника видна.
Короновирус что:- лишь обнажил проблемы,
Что нас гнобят давно, из года в год.
Но, «Авгиевых конюшен», знамо дело,
Банкир и олигарх увы умело,
По сути никогда не разгребёт…
Метания во тьме и полумеры,
Прокладывает на ощупь «наша» власть.
Вон в социалку влезла, но несмело,
Видать боятся возродить химеры
народовластия:- так можно и упасть.
Но мне язвительно мыслишка сердце гложет,
Пинчища получив под властный зад
«Хто нам мешает, тот нам и поможет».
Все карты спутав, провиденье сможет,
Вновь справедливость возвернуть назад…
Авгиевы конюшни: Это словосочетание связано с древнегреческой мифологией, а именно с шестым подвигом Геракла. «Авгиевы конюшни» означают нечто чрезмерно заброшенное, требующее наведения порядка.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
